Николай Кузьмин, автор «Эксперт Online», «Эксперт», «Эксперт Сибирь», «Эксперт Казахстан»

Аренда сельскохозяйственных земель в международных масштабах не получит распространения – полагает кембриджский профессор Шайладжа Феннелл

В не зависимости от того, какие меры будут разработаны и приняты правительствами заинтересованных государств, решающее слово при выборе оптимального направления будет за фермерами и местными сообществами, считает профессор Кембриджского университета Шайладжа Феннелл, соруководитель докторантов PhD на факультете международных отношений КазНУ им. Аль-Фараби.

– Шайладжа, насколько оправдано введение экспортных квот на рис правительствами восточноазиатских стран?

– Эта мера направлена прежде всего на защиту бедных. Она хоть и кратко-срочная, но очень важная, если учитывать политические последствия от роста бедности в этих странах.

Но если рассматривать бюджет средней семьи в развивающихся странах, то мы увидим, что люди стали больше тратить на питание, причем доля пшеницы или риса в их рационе стала сокращаться в пользу продуктов животного происхождения. Рацион среднего класса развивающихся стран, таких как Индия и Китай, стал очень близким к рациону европейцев, чего не было еще 20 лет назад. Мы можем увидеть, что все больше зерновых идет на корм скоту – то есть для производства мяса. И таким образом создаются предпосылки для дефицита зерновых, потому что в зависимости от типа потребляемого мяса затраты на питание, выраженные в зерне, увеличиваются в три-пять раз.

– Производство риса и пшеницы в мире растет медленнее, чем спрос на них. Как справиться с растущим дефицитом зерновых?

– Я думаю, мы должны различать проблему снабжения продовольствием на глобальном уровне и на уровне одной отдельно взятой страны. И рассматривать ситуацию с конкретным видом и сортом зерновых культур. И должны видеть более широкий спектр зерновых, чем рис и пшеница.

Да, сегодня производство пшеницы и риса растет сравнительно низкими темпами. Но сельское хозяйство большинства бедных стран Африки основано на кукурузе. Они перешли на использование новых технологий лишь в 90−е годы.

И нынешний продовольственный кризис, как и любой другой кризис, дает нам прекрасную возможность взглянуть на продовольственный рынок, на сельское хозяйство иначе, под другим углом зрения. Мы должны увидеть альтернативу рису и пшенице. И в Африке эту альтернативу видим. Традиционно Африка потребляет маис. У них мало орошаемых земель.

При этом рынки зерна взаимосвязаны и взаимозависимы. Чтобы делать прогнозы относительно риса и пшеницы, нужно видеть ситуацию с маисом, и наоборот.

– В Казахстане прежде не выращивали пшеницу. Но в 50−е годы началось освоение целины, и сегодня республика занимает одно из первых мест по экспорту зерна и муки. Что если такие страны, как Китай, придут в другие страны со своим опытом выращивания риса – в Бирму, Казахстан, Россию?

– Это сложный вопрос… В последние десятилетия было немало попыток передачи сельскохозяйственных технологий и опыта…

– Я говорю не столько о передаче технологий и не о подготовке кадров, а о сдаче в аренду земли для выращивания того же риса.

– Ну, это еще более трудный вопрос… Сельхозтехнологии ограничены в своем распространении двусторонними соглашениями. Есть специальные группы консультантов в рамках ООН, есть Международный институт риса на Филиппинах и Международный институт пшеницы в Мексике. Они много сделали для создания новых высокоурожайных сортов. Но в современном мире господствует идея продовольственной безопасности, которая ориентирует страны на то, чтобы самостоятельно производить достаточно продуктов питания.

Мне представляется маловероятным, чтобы суверенное государство сдавало в аренду иностранцам свою землю. Во многих странах вопрос распределения плодородной земли – более чем чувствительный. И если вдруг правительство поставит вопрос о передаче земли в пользование иностранцам – это будет вопросом национальной безопасности. Я не хочу сказать, что такое в принципе никогда невозможно, но в нынешних условиях это выглядит неприемлемым.

Если правительства Индии, Таиланда, Вьетнама сочли политически сложным экспортировать еду во время ценового кризиса, то, безусловно, сдача земли в аренду иностранцам шла бы вразрез с фундаментальными принципами национальных интересов этих стран. Интересно, что нечто подобное стали делать сети супермаркетов, например «Теско», они заказывают рис напрямую производителям, но это все же не аренда земли, а просто прямые контракты.

– А если представить себе некое подобие глобального правительства?

– Я боюсь, что действия такого глобального правительства были бы похожи на действия американцев, которые раздавали в Афганистане пакеты с набором продуктов – ржаной хлеб, джем и арахисовое масло, которые были несъедобны с точки зрения афганцев.

Кроме того, возможности государственного планирования ограничены. В современной истории есть много примеров успешной индустриализации по плану государства, но с сельским хозяйством все намного сложнее. Оно очень тесно связано с культурными традициями, с жизненным укладом местного сообщества.

Последнее слово всегда будет за фермером, оно основано на его знании земли, на многолетних традициях земледелия. Он способен чувствовать эту землю, это зерно, понимать их. На этом, собственно, и основана культура земледелия. Можно, разумеется, принять политическое решение на уровне правительства: что и где выращивать. Но на самом деле решение принимает фермер.

Конечно, исследования ученых, работа специализированных институтов очень важны, важна поддержка правительств и международных организаций по регулированию рынков. Но в центре сельскохозяйственного производства стоят не правительства, не рынки, а крестьяне.